Это эссе написано на воспоминаниях моей детской памяти. Пишу о своей семье, о времени, в котором им довелось жить. Пишу о трагедии многих тысяч людей, которую им причинили те, кто смел защищать свои преступления обещанным достойным будущим – коммунизмом. Деду было два года, когда в самом начале его судьбы появились Сталин, Ежов, Берия. Они, я думаю, даже не задумывались о его существовании. Лично для меня они стали убийцами моего деда, тиранами моей бабушки и моего, тогда еще малолетнего отца. И сколько бы ни писали о победах, достижениях, «светлых» сторонах деятельности И. Сталина и его приспешников Ежова, Берия, они для меня нелюди.
Жизнь деда была не сладкой, лиха хлебнул предостаточно. В сознательную жизнь вошел с несмываемым клеймом «сына врага народа», ЧСИР – члена семьи изменника Родины. Но что отец никакой не враг, он чувствовал интуитивно.
В 1985 году началась Перестройка. У меня появилось желание разобраться с судьбой деда. В документах о посмертной реабилитации была лишь констатация факта — невиновен. Когда в архивном зале на Лубянке нашёл «дело» своего деда, я чуть не упал в обморок. Сопроводительные документы, протоколы допросов… Из них я узнал правду о своем деде, о том, что он все вынес и суметь сохранить человеческое достоинство и честь.
В архивах КГБ, в деле деда, я нашел письмо моей бабушки, Кучинской Е. от 13 мая 1937 г. к секретарю ЦК КПБ(б) об увольнение с работы в связи с арестом мужа. Я приведу его почти полностью как очень личное….
«Уважаемый товарищ Шарангович! Я работаю 7 лет в высшей школе в БССР, последняя моя работа (5 лет) в Политехническом Институте. Заведовала кафедрой языков и преподавала нем. яз. Всего раб. 21 год. Теперь меня снимают с работы, т.к. мой муж с 8.02.37 г. арестован. За 20 лет я знала мужа, как беззаветно-преданного партии и революции, и арест его потряс меня, вырвал у меня почву, жжёт мозг вопрос неужели он виноват, кому же тогда верить, что же такое человек вообще?! И вот в довершение всем мукам, нечеловеческим мукам, лишают меня дела, которое я любила и за которым забывалась! А затем чем же мне жить? У меня нет никого, кто бы меня приютил с моим сыном, у которого туберкулез и которому надо 2 года усиленное питание и жилищные условия. Что же мне делать? Спасите меня, я не хочу умирать, а если Вы мне не поможете, то что же я буду делать, чем жить, чем спасать сына? Ведь я ни в чем не виновата, разве только в том, что уверена – что муж не виноват. Не оставьте же меня, почувствуйте, что я гибну, не пройдите мимо моего горя! Во имя человечности обратите Ваше внимание на маленьких живых с плотью и кровью людей! Сжальтесь надо мной с сыном, он больной, он гордился отцом, а теперь ему так горько, стыдно! Я как затравленный зверь, все меня боятся, а теперь еще отнимается возможность работать, жить, лечить сына! Ответьте мне поскорее, подумайте, как я буду ожидать Вашего ответа! Ведь это жизнь или смерть.Е. Кучинская»
Бабушка, делавшая революцию в 1917 году, идейная большевичка, умерла духовной смертью задолго до своей физической кончины. Страх наполнил ею всю горькую последующую жизнь. От убивающего душу комплекса «неполноценности» она избавиться так и не смогла. Вместе со всеми другими тяжкими переживаниями и страданиями это всё и довело ее до психиатрической лечебницы.
Вернусь к деду. Он был в Петрограде «правой рукой» при Кирове. Перевод в Минск обернулся для него страшной трагедией. Дед, в силу занимаемого поста, был гораздо информирование жены. При этом оставлял жену в полной неизвестности, словно заранее предчувствовал, что чем меньше будет знать, тем лучше будет для неё. Читая документы, я все больше и больше убеждался, что он не только предполагал, но и знал, что был обречен. Больше всего беспокоило то, что жестокий удар может свалиться и на семью. Маховик репрессий был запущен не только в отношении «врагов народа» но и их близких, в первую очередь жен и детей. Он не мог не знать решение Политбюро ЦК ВКП(б) № П51/144 от 5 июля 1937 г. Оно имело следующее содержание:
- Принять предложение Наркомвнуделу о заключении в лагеря на 5-8 лет всех жён осуждённых изменников родины.
- Предложить Наркомвнуделу организовать для этого специальные лагеря в Нарымском крае и Тургайском районе Казахстана.
- Предложить Наркомвнуделу разместить детей в существующей сети детских домов и закрытых интернатах наркомпросов республик. Все дети подлежат размещению в городах вне Москвы, Ленинграда, Киева, Тифлиса, Минска, приморских городов, приграничных городов.
Согласно приказу НКВД № 00386 было арестовано восемнадцать тысяч жён осуждённых, и изъято двадцать пять тысяч детей. Я читал в архивах Лубянки достойные и униженно-покаянные письма женщин к представителям советской власти. Они верили в их человечность и порядочность. Пытались спастись известной фразой «Сын за отца не отвечает», которая была произнесена Сталиным в декабре 1935. Письма жён, невинно репрессированных, равнодушно читать было невозможно, там сплошное страдание и горе. Членам семьи «врагов народа» учиться не давали, служить в армию запрещали, на работу не принимали. Такая дискредитация прямо подталкивала многих людей скрывать факты своей биографии. Искусственно была спровоцировала массовая кампания «Отрекаемся от своих отцов».
После знакомства с архивом КГБ я испытал – шок, потрясение, настолько неподъёмна, раздавливающая оказалась правда, которую скрывали. В этом послании сыну и внукам, и всем людям хочу сказать всего лишь одну фразу: это не должно повториться, невозможно, чтобы это повторилось… Женщины и дети –это будущее Беларуси, их нельзя нравственно и физически унижать.
Наши сегодняшние беды и невзгоды – именно оттуда, от большевистского Гулага, ставшего «школой» строителей коммунизма. Коммунизм стал Советской властью плюс гулагизацией всей страны. Гулаг диктовал свои, специфические нормы поведения, морали, нравственности, рушил вековые устои, зиждившиеся на строжайшем, неукоснительном соблюдении общечеловеческих норм. Представленные документы — еще одно из многочисленных свидетельств трагических последствий сталинской диктатуры. Горько писать, думаю, да и читать тоже, об искалеченных женских и детских судьбах – жертвах существовавшей в СССР системы. Мой сын, мои внуки — прямые и непосредственные адресаты моих размышлений. Больше всего на свете хочу, чтобы с ними не случилось того, что было с моим дедом.
Источники
Центрального архива КГБ Республики Беларусь 220623, г.Минск,пр.Независимости, 17. http://www.kgb.by/archiv/